Характер русской архитектуры 1450-1550 годов

Сравнение друг с другом Архангельского и Успенского соборов Московского Кремля вскрывает процесс зарождения в русской архитектуре конца XV и начала XVI века композиционных принципов, внутренне родственных зодчеству итальянского Ренессанса.

То, что не было возможно в 1475 году, когда начали строить Успенский собор, оказалось осуществимым в 1505 году при постройке Архангельского собора: древнерусское церковное здание было облечено в одежду ордеров Ренессанса, образовавших двухэтажное наружное расчленение храма.

Было бы ошибочным объяснять это случайностью или внешними причинами. В глубокой закономерности этого явления можно убедиться, если всмотреться в композицию церкви Ризположения в Кремле 1485-1486 годов, собора Чудова монастыря в Кремле 1501-1503 годов или церкви в Старом Симонове 1509 года. В этих постройках, особенно в церкви Ризположения, почти не заметны следы итальянского влияния. Тем не менее эти здания существенно отличаются от раннемосковских памятников конца XIV-первой половины XV века тем, что в них традиционные русские формы скомпонованы по-новому.

Новые принципы композиции глубоко родственны зодчеству Возрождения. Сходство с ним заключается в рациональной ясности и обозримости простого конструктивного расчленения, в отчетливости и геометрической регулярности архитектурных форм и в масштабе человеческого тела, положенного в основу членения здания.

Эта последняя особенность отчетливо выступает уже в южном фасаде церкви Ризположения. Сравним его с одной из наружных стен церкви на Нерли. В последней портал выглядит большим и сложным сооружением, по сравнению с которым человек кажется сам себе ничтожным: он вступает под арки портала, охватывающие его фигуру, точно входит под высокие своды собора. Отталкиваясь от портала, многоуступчатые лопатки и прислоненные к ним колонки растут вверх, многократно смыкаясь арками закомар. Рост всех форм собора вверх подчеркивается колонками и арочками пояса, а также вытянутой формой и уступами окон. Материальный и пространственно ограниченный наружный объем собора изображает гигантское сооружение, несоизмеримо большое по сравнению с фигурой человека.

Наоборот, в церкви Ризположения художественный образ совпадает с действительными размерами здания. Фасад просто, ясно и гармонично расчленен лопатками. Горизонтальный пояс подразделяет плоскость фасада на две части. Над отдельными простенками господствуют проемы и их обрамления. Портал является доминирующим архитектурным мотивом всего фасада: он так велик, что его киль почти касается пояса. Колонки портала разделены пополам дыньками, отчетливо их членящими. Портал, которому подчинено расчленение фасада и весь объем здания, обрамляет фигуру человека. Аналогичную роль играют окна в верхней части фасада. Горизонтальный пояс является прототипом членения стен Архангельского собора. Лопатки церкви Ризположения приближаются по своему смыслу к большому ордеру.

В Успенском соборе Фиораванти нет элементов, из которых строители церкви Ризположения могли бы развить свою композицию. Ее истоки лежат в архитектуре Москвы до приезда Аристотеля. Об этом говорят, например, формы малого собора в Можайске, перестроенного в XIX веке, но сохранившего кое-что от древнего памятника.

Очень характерно, что композиционные принципы, внутренне родственные архитектуре Ренессанса, наблюдаются в посадских храмах Москвы последней четверти XV - первой половины XVI века.

Внутренний смысл этого явления в русской архитектуре 14501550 годов заключается в том, что религиозный образ храма вытеснялся художественным образом гармонично расчлененного здания. Храм как изображение мира сменился трактовкой церковного здания как красивой вещи. На место божественного начала постепенно все больше приходит начало человеческое, на место иррационального -реальное и трезвое. Коллективный характер архитектурного образа начал уступать место индивидуальному произведению.

Объединение Руси и образование русского централизованного национального государства благоприятно отразилось на благосостоянии феодалов. Развитие торговли, ремесла и денежного хозяйства создало предпосылки для роста их материального благополучия: благодаря тому, что они обладали крупными вотчинами, перед ними открывались широкие экономические возможности.

Пятнадцатый век является также веком роста торговли, купечества и городского посада. Образование крупных состояний в среде боярства и купечества породило развитие личности и чувства независимости. Индивидуалистические и эгоистические тенденции были прямым следствием этого. Внутри молодого Московского государства образовались самостоятельные мирки, жившие традициями удельного времени, которые приняли новую форму в новой обстановке.

В этих условиях зародилось движение сравнительно независимой русской мысли как в рамках православной русской церкви, так и в среде еретических учений конца XV века.

Прекрасный образ Нила Сорского наиболее яркий пример миропонимания этого времени. Удаление в скит дало ему внутреннюю свободу, не стесненную монастырскими правилами. В его уме господствовала идея личного убеждения. Он весь сосредоточился на «внутреннем делании»: истинным проявлением религиозности было для него духовное расположение и настроение, в них заключалось нравственное достоинство личности, которое он ценил больше всего. Главное для него было - умное делание, т.е. духовная борьба с дурными помыслами, разделенными им на восемь категорий. Подробный психологический анализ дурных помыслов Нилом Сорским свидетельствует о замечательной глубине и самостоятельности его мысли и о редком знании человеческой души.

В сочинениях Нила Сорского содержится последовательно проведенный взгляд на архитектуру. Он отрицал необходимость богатых украшений для церквей, советуя ограничиться только существенно необходимыми вещами, материальная ценность которых должна была быть минимальной. В своей скитской церкви он изгнал из употребления всякие следы роскоши. Того же мнения держался его ученик Вассиан Патрикеев, говоривший, что лучше раздавать богатство нищим и убогим, чем украшать им церкви. Нил Сорский считал, что церкви должны быть самой простой архитектуры.

Мировоззрение Нила Сорского имеет только самые общие точки соприкосновения с архитектурной композицией Ризположен-ской церкви. Разумное начало, ясность и отчетливость мысли, свободное развитие человеческой индивидуальности - вот то, чем архитектура церкви Ризположения соприкасается с учением Нила Сорского. Однако эти черты характерны для общего духа последней четверти XV века. Относительно скромные соборы Кириллова, Ферапонтова, Спасо-Каменного и Горицкого монастырей, простые по своим формам и вместе с тем овеянные преодолением внешнего и материального, бесплотные и одухотворенные, с тоненькими и совсем плоскими лопатками и скромнейшими кирпичными дорожками -вот та архитектура, которая внутренне близка Нилу Сорскому и его многочисленным последователям - заволжским старцам.

Физическая реальность и предметность церкви Ризположения гораздо ближе к еретическим учениям второй половины XV века.

Нам недостаточно известно их содержание, а также типы людей-еретиков. Соборы 1488, 1490 и 1504 годов, созывавшиеся против ереси жидовствующих, свидетельствуют о том, что в это время ересь распространилась с особенной силой. Она несомненно проникла в образованную верхушку боярства, духовенства и купечества, даже в великокняжескую семью и одно время пользовалась покровительством главы государства. Новгородские священники Дионисий и Алексей были высокообразованными людьми, которые сразу произвели в Новгороде настолько сильное впечатление на великого князя, что он перевел их в Москву в кремлевские церкви. Федор Курицын был высокопоставленным дипломатом, занимавшим заграничные посты; Елена - дочь молдаванского князя - невесткой великого князя. Архимандрит Симонова монастыря Зосима, занимавший с 1490 по 1494 год митрополичью кафедру, - тайный еретик, был весьма свободомыслящим человеком.

Жидовствующие отвергли некоторые самые существенные пункты православного учения, например учение о Троице, божественности Иисуса Христа, воплощении, искуплении. Они отрицали поклонение богоматери и святым, обряды, иконы, мощи и монашество.

Еретический рационализм имеет светский характер, в отличие от глубоко религиозного учения Нила Сорского. Корни архитектурной композиции церкви Ризположения следует искать во взглядах, господствовавших в среде московской придворной знати, в том круге свободомыслящих, который образовался вокруг Алексея и Дионисия. Время постройки церкви Ризположения - это период, непосредственно предшествовавший антиеретическим церковным соборам 1488 и 1490 годов. Катастрофа разразилась в 1504 году, когда собор под председательством «второго Константина» (по выражению Иосифа Волоцкого), т.е. будущего Василия III, сжег в клетках наиболее выдающихся еретиков. Недаром новгородский архиепископ Геннадий, единомышленник Иосифа, восхищался примером «шпанского короля», очистившего при помощи инквизиции землю от еретиков.

Все же прекратить ересь не удалось: она пустила весьма глубокие корни, о чем свидетельствуют, например, послания Иосифа 1510-1511 годов к великому князю о продолжении ереси или послания о том же 1523-1533 годов к Василию III новгородского архиепископа Макария - будущего знаменитого митрополита.

В последней четверти XV века зашевелившаяся русская критическая мысль вступала на путь, который мог подготовить изнутри возможность сближения с Западной Европой.