Композиционные связи городских пространств. Флоренция. Венеция

Площадь Синьории во Флоренции и прилегающие к ней взаимосвязанные городские пространства - результат строительства на протяжении длительного времени, охватывающего период от средневековья до Возрождения. И все же, несмотря на стилистическое различие зданий, создается ощущение единого объемно-пространственного замысла. Первоначальный замысел развивался и добавлялся коллективно, а вернее преемственно, во времени.

Наиболее значительным в этом ансамбле является суммарное гармоничное сочетание общих образных, эстетических впечатлений. Это не только площадь как таковая с ее романтически замковым обликом главного здания — палаццо Веккио, увенчанного нависающей над стеной грандиозной башней, и не только великолепная с крупным пролетом арок лоджия деи Ланци с многочисленными скульптурными произведениями. Это не только прекрасная статуя Давида Микеланджело (пусть даже в копии) и не только словно вытекающая из площади улица Уффиции с всемирно известным дворцом-музеем, построенным по проекту зодчего Вазари, со сквозной аркой, выводящей на набережную реки Арно, а и само пространство этой реки и мост Понте Веккио, связывающий ее берега, и переход к пространству другой площади перед прославленным произведением Брунеллески и Амманати — палаццо Питти.

Казалось бы, здесь заканчивается связь пространственных впечатлений, остановленная тяжелой гранитной рустикой суровых стен палаццо. Однако сквозной проезд во внешне неприступном дворце-крепости ведет дальше в обширное зеленое пространство с гротами, беседками, скульптурами, в тенистую прохладу садов Боболи. Там исчезает его суровость и возникает живая поэтическая среда.

Такое перемещение человека в пространстве, суммарность впечатлений дают правильное представление о ценности и значении общего решения. Нас в этом случае интересует пространственная взаимосвязь отдельных архитектурных произведений, пространственный способ повышения их художественной ценности. Происходит своего рода возведение в степень и без того прекрасного.

При этом нельзя не вспомнить и о том вреде, который нередко приносит массовое повторение архитектурного однообразия и серости.

Представляется полезным обратить внимание на исторические примеры и роль художественного воздействия архитектурно-пространственной композиции при рассмотрении современных градостроительных проблем. Развитие индустриализованной современной архитектуры с ее многоэтажностью и разноэтажноснью, введением новых материалов, повышением пластических и цветовых возможностей, изменением самой сущности жилого или общественного здания, улучшением планировки и качества квартир, открывает возможности для объемно-пространственной градостроительной композиции, для ее развития и совершенствования.

В то же время даже самые прекрасные фасадные решения сами по себе не смогут создать красоту города. Поставленные бессистемно с пространственной среде, они теряют свои художественные преимущества и по-существу обесцениваются. В борьбе с безликостью и монотонной однозначностью современных городов большую роль играет архитектурная объемно-пространственная композиция, а идеал достигается в обоюдном гармоническом решении: архитектура объема плюс архитектура пространства в масштабной связи с природой.

Размышляя об архитектурном единстве, образной цельности и красоте городов, нельзя не вспомнить Венецию и площадь Сан Марко. Природные особенности, территориальные ограничения в границах островов, ограничения в развитии промышленности и роста населения, непригодность городской структуры для развития автотранспорта, приоритет водного сообщения и другие особенности позволили сохранить Венецию как исторически сложившийся городской художественно цельный пространственный организм.

О Венеции можно сказать: "Здесь все ясно, как на ладони". Действительно, размеры этой удивительной "ладони", окруженной водами лагуны и испещренной сетью каналов и узких улиц, не велики. Ее длина около 6 км при ширине около 3 км. Словно "линия жизни" ее пересекает главная водная магистраль — Большой канал. В этом небольшом городе насчитывается множество площадей, но самая главная из них и самая знаменитая — площадь Сан Марко. При активном наступлении со всех сторон весьма плотной застройки, она сохранила значительные размеры (176 х 57—82 м) и органически вошла в разветвленную структуру города. Без этой великолепной пространственной разрядки Венецию трудно себе представить.

Объемно-пространственное геометрически четкое построение этой площади настолько всем известно, что мы приведем его лишь в общих чертах в качестве редкого примера образной гармоничной завершенности архитектурно-пространственного ансамбля, исторически созданного наподобие флорентийской площади Синьории в течение длительного времени талантом многих зодчих.

Для нас важно в первую очередь обратить внимание на пространственную сущность архитектуры, где не только отдельные сооружения, входящие в эту художественную систему, а сама эта система является мощным средством эстетического воздействия на человека. Именно эта пространственная сущность стала главнейшим фактором создания мирового архитектурного шедевра.

В этой ситуации, пожалуй, даже не имеет особого значения выявление роли архитектора Сансовино или его предшественников, сравнение архитектурных достоинств Старых или Новых Прокураций.

В этом аспекте оказывается более существенной тактическая преемственность, пусть даже творчески интуитивное стремление создателей ансамбля к художественному выражению единого целенаправленного пространственного мышления. Отметим лишь, что при строительстве библиотеки Сансовино удалось расширить пространство площади св. Марка и внести в венецианскую архитектуру черты архитектуры Высокого Возрождения.

Главная улица Венеции, шириной около 14 м, не многим отличается от множества других таких и более узких улиц. Но у нее есть и свои особенности. Прежде всего, она ведет на площадь к собору Сан Марко через арку здания, на небольшой башне которого подвижные бронзовые фигуры молотобойцев, ударяющих в колокол, отбивают время на городских часах. Кроме того, эта улица торговая и все первые этажи заняты магазинами. Современность позволила себе коснуться только первых этажей, украсив их широкими остекленными витринами, тем самым визуально расширив пространство улицы за счет открывающегося внутреннего пространства магазинов.

Можно себе представить, как запротестовали бы наши поборники исторически сложившейся городской среды в подобном случае. Однако не побоялись же парижане соорудить крупный объем стеклянной пирамиды в парадном пространстве дворца-музея Лувра. Не побоялись и римские архитекторы подвесить железобетонный мост-этаж в анфиладе виллы папы Юлия для увеличения площади скульптурной экспозиции музея. Все зависит от тактичности и целесообразности такой реконструкции.

Главная улица — пешеходная пространственная связь города с центральной городской площадью, — это выход к водному пространству лагуны. Она собирает поперечные связи многих улиц, которые сходятся со всех концов города. Водные каналы и пространственные пешеходные направления образуют сложную взаимосвязанную городскую структуру.

Неожиданность эффекта зрительного восприятия при выходе из паутины узких улиц на площадь св. Марка можно сравнить с эффектом выхода через ворота надвратной церкви в пространство площади перед храмом Вознесения в Коломенском, возвышающимся на фоне широкого речного ландшафта, или выхода на Дворцовую площадь с Невского проспекта через систему арок Главного штаба, или внезапное проникновение из сложного лабиринта римских улиц на богатую фонтанами площадь Навона.

Этот архитектурно-пространственный психологический "взрыв", основанный на контрастном ощущении при переходе из пространства в пространство, сопровождающийся эффектом неожиданности даже в том случае, когда его "ожидаешь", нередко встречающийся композиционный прием в архитектуре. Однако в ряде случаев он достигает эффекта необыкновенной эмоционально окрашенной силы.

Непрерывность сменяющихся архитектурно-пространственных впечатлений характерна для Венеции в целом и в особенности для объемно-пространственной системы всего ансамбля площади Сан Марко.

Непрерывность пространственно-композиционного построения городов и их центров зодчие осуществляли на протяжении столетий. Порой это была своеобразная эстафета поколений, "связь времен", приводившая к весьма совершенным результатам, а порой — волевые градостроительные ансамблевые решения, осуществляемые при жизни одного автора, отличающиеся единством замысла, стиля и характера архитектуры. Неподхваченные следующим поколением зодчих, незаконченные в строительстве замыслы приобретают драматический характер.

Всем известные прекрасные ансамбли К.Росси в Петербурге с перетекающей системой взаимосвязанных пространств и поныне украшают город, но и Росси не хватило жизни для завершения своих замыслов.

При современных методах и темпах строительства архитекторы приобретают прижизненную возможность осуществления крупных комплексов, районов, ансамблей и даже целых городов, если это им позволит индустриальная архитектурная палитра, и если современная строительная индустриализация, породив необыкновенные надежды, не утопит их в своей же консервативности.

При выходе на площадь Сан Марко далеко не сразу начинает интересовать вопрос: что, когда и кто здесь строил? Вас ошеломит впечатление от всего увиденного. Вы долго, а может быть и никогда, не избавитесь от первоначального ощущения удивительного архитектурно-пространственного единства.

И только позднее вспомните или познаете детали, разглядите, например, как просто и откровенно Сансовино соединил трехъярусное здание Новых Прокураций с двухъярусной Библиотекой, укрыв "рискованное" соединение за красно-кирпичным стволом огромной Кампаниллы. Только позднее прогулка под сенью мощных аркад палаццо Дукале — Дворца Дожей — может быть заставит вас поразмыслить об неизвестном авторе этого уникального сооружения, в надежде отыскать начертанное на камне великое имя.

В ансамбле площади Сан Марко по-существу нет свободно поставленных в пространстве объемов, нет зданий, которые вызывают желание обойти по их периметру. Здесь есть смыкающиеся прекрасные мраморные "фасады", огибающие внутреннее пространство, что создает впечатление пребывания в интерьере. Здания, окружающие площадь, словно бы сдерживают натиск окружающей плотно-мозаичной венецианской городской среды, при этом обеспечивая широкий выход к морю через Пьяцетту.

Все здания, даже такое мощное угловое, как Дворец Дожей, как высокая башня Кампанилла, потеряли значение объема в непрерывности пространства ансамбля.

Даже средневековый пятикупольный собор Сан Марко воспринимается как объем, вставленный в застройку, который, демонстрируя главный фасад, служит главным симметричнопластическим акцентом площади. Его перспективные готические порталы приглашают зайти внутрь. Но, находясь в огромном пространстве площади, вы еще не ощущаете, что за порталами, за декоративной пышностью фасада скрывается, может быть, не менее впечатляющее сверкающее красками и золотом глубокое внутреннее пространство собора, словно бы выведенное "за скобки" в системе широко известных взаимосвязанных пространств внешнего ансамбля, восприятие которого последовательно расширяется и зрительно обогащается. Торжественные анфилады и дворы Дворца Дожей столь же неразрывно принадлежат общей единой пространственной системе.

Из путевых заметок:

"Днем собор Сам Марко — это сложное в объеме, перекрытое большими и малыми серо-серебристыми куполами сооружение, сверкающее золотом и многоцветием мозаик.

Вечером — это плоская декорация... На фоне черно-синего неба освещенные скрытыми источниками яркого света ажурные завершения Сан Марко становятся активнее его объемов. Во тьме растворяются, исчезая, купола. Сглаживаются глубокие светотени портала и арок, пропадает объемность и весомость храма. Но его фигурные остроконечные готические фасадные завершения словно ночные духи, приходят на смену дневному празднику красок и светотени. Ярко освещенные, они кажутся вырезанными из слоновой кости с такой ювелирной четкостью, что только в эти часы открывается все мастерство их создателей.

Внутри храма новое откровение. Вдруг рядом с пространством площади, за декорацией входа открывается второе пространство, может быть не менее мощное по силе воздействия, более сложное, но более уединенное, более замкнутое.

Опрокинутые внутрь чаши куполов нежно изливают блеск своих мозаик. Колоннады переходов членят пространство, рассекают рисунок мраморных полов с их изысканным разнообразием орнамента. Тускло сверкая, все соединяется в едином торжественном ощущении, в мерцании свечей, в звуках музыки, в хаосе мыслей. Вас окружает, словно бы окутывает, укрывает от окружающего мира самое древнее пространство венецианского ансамбля.

Об архитектуре Дворца Дожей следует молчать. Любое сказанное никогда не заменит одной минуты молчаливого созерцания на набережной возле дворца. Вас не оставит равнодушным гений его создателей. Вы не избавитесь от восхищения, увидав, с каким мастерством, с каким точным расчетом работает здесь камень, ажурные аркады которого способны нести тяжесть высоких глухих стен.

Здесь все стоит на грани предела возможностей, на грани потери разума, воспринимаясь как чудо. Там, где можно обойтись без избыточной массы камня, он убран, словно бы заменен воздухом. Каменные конструкции работают почти на пределе, достигнутом для этого материала.

Диагональный рисунок облицовки стен необычайно нежен (на фасаде зала имени Чайковского в Москве этот прием — грубое подражание).

Венеция словно создана для акварели. Ее архитекщурные пространства, вереницы дворцов на набережных, утренний туман и вечерний слабый блеск каналов как в перламутре морской раковины отражают всю нежность солнечного спектра..."

"...1957 г. был "звездным годом ’ России. На вокзале в Венеции стоял поезд, готовый к отправлению через Альпы, через Вену в Москву.

На перроне раздавались возгласы и крики. Темпераментные итальянцы аплодировали и кричали:

— Russo! Russo!.. Piccola Lune!..
— Primo satellito!.. Bravo! Bravisimo!..¹
— Первый спутник! Браво!..

Через открытые окна вагона было видно, как в серо-синем вечернем небе, словно посылая приветствие землякам, медленно проплывала крупная оранжевая звезда. То был наш первый искусственный спутник Земли. Призрачное видение, похожее на сон. Фантастика. Чудо!

Но это было, было реально, зримо, почти осязаемо. При этом здесЬу в Италии, в Венеции.

И как-то вдруг все смешалось, соединилось, и небо, и земля, и полет спутника, и город такой же призрачный, прозрачный, как венецианский хрусталь.

Кажется, закроешь глаза, и все исчезнет навсегда. Внезапно земное пространство стало теснее, меньше, сократились его привычные размеры, но оно стало как-то доступнее, ближе по восприятию масштаба... И значительно больше, богаче по духу, разуму и человеческому взаимопониманию..."

"На одной из улиц Виченцы стоял Палладио, вызывая в памяти творчество Жолтовского. Это было палаццо Тьене, похожее и непохожее на дом купца Тарасова в Москве. Он был старше по крайней мере на три с половиной столетия, а потому оттененная патиной времени глубже читалась архитектурная пластика его каменного. Оно был темнее по колориту и казалось чуть мягче, свободнее по исполнению деталей, чуть тяжелее в венчающем карнизе. И что было несомненно, он стоял на своем месте, в своей палладианской, единородной городской пространственной среде. И потому был здесь необходимой частью целого.

Нынешняя хозяйка палаццо была взволнована, показывая дворцовые аппартаменты. Маленькая, уже пожилая, но необычайно суетливая, она вертелась в ногах рослых русских, которые, застыв неподвижно и задрав кверху головы, внимательно разглядывали плафон с росписью Тьеполо.

Соединив молитвенно ладони и словно бы пританцовывая, она восторженно щебетала и без конца, повторяясь, восклицала:

— Russo! Russo! Russo a Vicenza!.. Stalin morto!..²

Она была убеждена, что русские архитекторы, многие годы не посещавшие ее дом, свободно приехали в Италию потому, что Сталин умер".

Если венецианским зодчим удалось разместить архитектурные объемы крупных общественных и дворцовых сооружений, освобождая и организовывая систему широких пространств площади Сан Марко, то флорентийцы, создавая архитектурный ансамбль на площади Санта Мария дель Фьоре, сосредоточили весь комплекс зданий в центре средневековой площади. Произошло заполнение и поглощение пространства при центральном накоплении объемов.

Дефицит пространства городской площади при этом далеко не всегда позволяет полностью увидеть грандиозную объемную композицию, так как требуется круговой отход на значительное расстояние для зрительного восприятия. Здесь уместно вспомнить ставшие крылатыми слова поэта: "Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии..." Но удаляться в нужной мере можно лишь в узкие окружающие улицы, откуда видны только живописно красочные фрагменты и где вскоре возникает эффект обратного центростремительного движения к площади, туда, где царит вечный праздник архитектуры и пиршество красок. Декоративные геометрические расклады карарского и флорентийского мрамора, бесконечные цветные филенки, горизонтальные полосы, тяги, ромбы и ложные арки, словно пестрая рубашка дробят и маскируют архитектурно-тектоническую форму, зрительно разрушая ту тектоническую силу, которая только и может держать купол гениального Брунеллески с его крупной многогранной формой, крутыми напряженно изогнутыми нервюрами и огромными глазницами круглых окон, устремленных к флорентийским горизонтам.

Сложный декоративный наряд геометрически ясных форм Собора, Баптистерия и башни Джотто рассчитан на относительно близкое зрительно восприятие со скромных пространств площади и узких обходов. И только лишенные мелкого декора крупные и выразительные формы купола хорошо воспринимаются с далеких расстояний.

По другую сторону реки Арно, неподалеку от сохранившихся крепостных стен, где еще возвышаются фортеции, возведенные Микеланджело для защиты города, вьется великолепная Виа Микеланджело, обсаженная могучими платанами. Поднимаясь все выше и выше, она приводит к широкому плато.

С этой площади, где стоит фигура Нептуна и чужеродные здесь бронзовые копии четырех аллегорических фигур из Сакристии Нуово, открывается прекрасный вид на Флоренцию. Отсюда хорошо видна церковь Санта Кроче, где покоится прах Микеланджело, башня палаццо Веккио на площади Синьории и парит над всем городом купол собора Санта Мариа дель Фьоре. Его мощный силуэт стал неотъемлемой частью городского ландшафта. Подобный вид открывается со многих возвышенных мест, в том числе и с живописных зеленых холмов, где расположен старинный городок Фьезоле, по преданию основанный этруссками, ныне ставший предместьем Флоренции.

Купол Брунеллески — прощальный "салют" уходящей готике — вздымается не только над площадью, над Собором — он символически венчает весь город.

Ось симметрии, композиционный стержень, на который нанизаны Собор и Баптистерий, не столько символическая связь внутренних пространств этих сооружений, сколько геометрически точное закрепление положения объемов в пространстве, придающее архитектурной композиции черты статической определенности в противовес окружающей городской среде. Композиционную поправку вносит асимметрично поставленная башня Джотто, играющая роль некоего контрапункта, лишающего композицию геометрического схематизма.

Обращенный в сторону наиболее просторной части городской площади, богато декорированный симметричный главный фасад Собора, с весьма торжественным приглашающим входом, по оси ведущего к алтарю вытянутого нефа, несколько противоречиво прикрывается крупной восьмигранной формой Баптистерия, уверенно вписанного в квадратную часть площади.

Сопоставляя концепции двух крупных всемирно известных архитектурных ансамблей — площади Сан Марко в Венеции и соборной площади Санта Мариа дель Фьоре во Флоренции, можно констатировать их диаметральную противоположность: в первом случае свободное пространство в окружении объемов, во втором — объемы в окружении ограниченного пространства.

Примечания

1. — Русские! Русские!.. Маленькая луна!..
— Первый спутник! Браво!..

2. — Русские! Русские! Русские в Виченце!.. Сталин умер!..