Начало каркасного строительства в Европе (1890—1930 гг.)

Франция и Бельгия были первыми европейскими странами, в которых получили применение конструкции стального каркаса многоэтажных зданий. Это не случайно — материальные и психологические предпосылки были здесь особенно благоприятны. Уже на заре строительства с применением металла Франция оспаривала приоритет англичан. Первые строительные фермы из ковкого железа появились во Франции еще раньше английских чугунных мостов. Соорудив остекленные металлические своды Орлеанской галереи и ботанического сада, Фонтэн и Руо создали образцы строительного искусства XIX в.

К 1860 г. Франция занимала первое место в строительстве покрытий больших пролетов и металлических мостов. Всю свою жизнь знаменитый инженер Эйфель посвятил строительству металлических мостов и других сооружений, которым немецкие конструкторы противопоставили свои решетчатые фермы. В итоге парижских всемирных выставок 1855, 1867 и 1878 гг. был достигнут очередной успех в сооружении стального трехшарнирного свода галереи машин (1889 г.) пролетом 110 м. Этот зал, пожалуй, наиболее внушительный ид построенных когда-либо, возможно не был бы снесен в 1910 г., если бы его не затмила Эйфелева башня, которая, будучи на первых порах весьма спорной, стала знамением времени и способствовала формированию нового восприятия пространства и структуры художниками и архитекторами.

Французские архитекторы по сравнению с архитекторами других европейских стран издавна отличались рациональным и ясным конструктивным мышлением. Французские архитекторы-теоретики XVIII в. впервые указывали на рационализм, конструктивную и формальную логику готических соборов и с этих позиций оценивали современные строения. Около 1850 г., когда возрождение готики достигло в Англии апогея, Виоле ле Дюк создал десятитомный систематизированный научный труд по средневековому строительному искусству и строительной технике «Dictionnai re raisonne». Он сводил все развитие форм к конструктивной необходимости. Для него крестовый ребристый свод, система колонн, нервюр и контрфорсов готических соборов являются завершением длительной эволюции, которая всегда стремилась к все более явному осуществлению каркасного принципа в строительстве сводчатых церковных помещений базиликального типа. «Готические конструкции гениальны»,— писал он в знаменитой статье «Construction». Страстность, с которой Виоле ле Дюк оценивал достижения средневековых мастеров, обращалась против коллег академического направления, которые придерживались идеалов античности и ренессанса и отрицательно или враждебно относились к новым направлениям в строительстве из металла.

«Римляне конструируют так, как пчелы строят свои соты. Это чудесно, но в этом нет никаких достижений. Соты времен римлян выглядят точно так же, как во времена Ноя. Дайте римскому мастеру чугун, железо, стекло — он не будет знать, что с ними делать. Современный дух совершенно иной...» — писал Виоле ле Дюк. Слова «современный» и «готический» он употребляет почти как синонимы.

Дух рационализма в архитектуре, который отстаивал Виоле ле Дюк, наряду с английским реформистским движением Рэскина и Морриса создали важную предпосылку для нового модернистского течения в международной архитектуре, которое одержало полную победу над архаизмом.

«Новое искусство» (югендстиль) предстало перед современниками действительно как нечто новое; оно было импульсом интенсивным, но недолговечным, оно было необходимо как переходная стадия. Чтобы опрокинуть устаревшие представления об архитектурных формах, передаваемых из поколения в поколение, ведущие архитекторы должны были, очевидно, начать с орнаментики. Они должны были предложить совершенно новый набор декоративных форм, взятых непосредственно из природы, форм, какими они были представлены в современной живописи, графике и внутренней отделке, например, у Манча и Бердслея — английских художников школы Морриса.

Воплощению в строительстве этих идей изменения архитектурных форм способствовали преимущества стали как строительного материала. Проектные предложения Виоле ле Дюка по оформлению стальных несущих конструкций побудили к дальнейшему развитию техники. Необходимо было сделать непокорный металл способным повторять причудливые растительные формы, абстрактные по современным понятиям комбинации из чугуна, гнутых профилированных стержней и листового железа. Используя стройность и пластику железных несущих элементов и заставив считаться с ними, сторонники модерна возродили приемы раннего периода использования чугуна в строительстве, начиная с внутренних помещений павильона Ройяль архитектора Ж. Нэша и кончая фасадами из железа в Сент-Луисе (1860 г.). Они, правда, не осуществили настоящего синтеза конструкций и формы, однако им все же удалось в своих лучших творениях достигнуть гармонии между конструкциями и их оформлением. Сторонники «нового искусства» сохранили идею открытых стальных конструкций.

Именно к этому периоду относятся первые важнейшие творения нового искусства — здания В. Хорта в Брюсселе. Здание фирмы «Тассел», построенное в 1892—1893 гг., сразу сделало его архитектора знаменитым. Конфигурация плана, изменяющееся на различных этажах расположение помещений не были чем-либо принципиально новым для брюссельского городского дома. Новой была пространственная динамика, взлет и образная сила открытых конструкций в лестничных клетках: опоры решеток ограждения для лестничных площадок, косоуры, вырастающие из чугунных промежуточных столбов, с причудливыми сплетениями стержней.

Еще богаче и насыщеннее декор из железа, еще убедительнее его связь с открытыми стальными несущими элементами в лекционном зале Народного дома — здания профсоюзов, построенного в 1899 г. Профиль изящных рам фахверка, многократно изогнутый и закругленный, вписанный в трапецию, имеет заметное сходство с контуром всего здания в плане, расположенного на круглой площади между двумя радиально отходящими от нее улицами. Этот вогнуто-выпуклый фасад заключен в ажурный стальной каркас; только лестничная клетка с главным входом на одном из углов здания и две узкие полосы на стыках с соседними домами выполнены в кирпичной кладке. Количество стальных колонн в фасадах верхних этажей удвоено, из-за этого окна стали очень узкими, причем сохранился масштаб, свойственный домам провинциального города.

Этот фасад является шедевром архитектуры, и трудно понять, как случилось, что в 1967 г., несмотря на неоднократные возражения, Народный дом был снесен. Насыщение наружных каркасов декоративными элементами для стиля модерн было относительно скромным — пологие арки под нижними горизонтальными элементами, изогнутые консоли балконов верхних этажей. С большой тщательностью были выполнены стыки отдельных элементов. Пять различных материалов были соединены здесь в единый ансамбль — стекло и деревянное обрамление окон, железо несущего каркаса, решетки и перила, светлая кирпичная кладка пилонов, перемежающаяся с гранитом, и гранитные порталы. Такой роскоши, созданной ценой огромных затрат ручного тоуда, впоследствии уже больше не встречалось.

По-видимому, эти трудности привели Хорта к тому, что он в своем следующем большом фасаде из стекла и металла при строительстве магазина «Иновасьон» в Брюсселе (1901 г.) сократил разнообразие материалов.

Каменная кладка здесь имеет лишь узкие гранитные обрамления, сам же фасад состоит из двойных стен. Несущий каркас внутренней стены воспринимает нагрузку от больших плоскостей остекления, а наружный стальной остов — только нагрузку от декоративного оформления фасада. Здание, сгоревшее в 1967 г., представляло заметный шаг вперед благодаря решению его фасада; неблагоприятное впечатление производили тяготеющие к барокко изгибы и изломы верхних замыкающих арок. Еще в большей степени ощущалось чрезмерное увлечение орнаментами в универсальном магазине «Самаритэн», построенном в 1905 г. Ф. Журденом; среди парижских шедевров это здание представляет образец периода созревания и перезревания модерна.

Зато удивительно строгое и свежее впечатление производил выстроенный в 1903—1905 гг. архитектором Г. Шедан-ном торговый дом на улице Реомюра в Париже. Согласованность элементов фасада и несущих конструкций здесь полная. Впервые в многоэтажном здании — стальной фасад. Именно здесь за 50 лет до новейших крупных построек школы Мис ван дер Роэ был применен как выразительное средство типичный для стали конструктивный элемент — балка со сплошной стенкой.

Строительство торгового дома на улице Реомюра подтверждает, что Франция уже тогда была на правильном пути, принесшем нашему столетию подлинную архитектуру металлического строительства и поставившем ее во главе международного развития архитектуры. В этот же период получил развитие железобетон, который, зародившись во Франции, оттеснил сталь в европейских каркасных зданиях на пять десятилетий. В 1903 г. А. Перре построил свой знаменитый дом на улице Франклина, 25 — первый дом с полным железобетонным каркасом, соответствующий требованиям архитектоники.

Железобетонные конструкции здесь еще были облицованы глазурованными плитами; в своих более поздних постройках Перре всегда оставлял бетон обнаженным. Несущий каркас отчетливо читается в цветовом контрасте светлых элементов рам с пестрым заполнением — цветным узором на больших плоскостях, употреблявшихся еще школой нового искусства. Работа железобетонного каркаса дополнительно демонстрировалась искусным приемом: соответственно продуманному расположению квартир верхних этажей уличный фасад был в середине сильно утоплен, а по краям выступал вперед над подвалом, где размещались конторские помещения.

Если сравнить это здание с лучшими работами в Чикаго, создается впечатление, что архитектурный замысел довлеет над конструкцией здания, что инженер Перре подчиняется архитектору Перре. Горизонтали и вертикали в этом фасаде не производят впечатления несущих элементов, а читаются как декоративное расчленение оставшихся между окнами плоскостей. Это впечатление еще более усиливается в последующих постройках Перре — в жилом квартале на площади Пасси (1930 г.) и в огромном комплексе восстановления Гавра (1950 г.). Даже его самые смелые ранние работы, как, например, гараж на улице Понтье, не свободны от чисто оформительских тенденций.

Весьма интересны работы Тони Гарнье, современника Перре, сооснователя международной архитектуры нашего столетия из бетона. Хотя он был менее популярен, чем Перре, он оказал на развитие архитектуры существенное влияние. Гарнье впервые разработал полностью в железобетоне идеализированный проект современного города с жилыми кварталами, школами, больницами, вокзалами и т. д. Многое из своих идей Гарнье смог осуществить еще начиная с 1908 г. в обширной программе общественных работ Лиона; с тех пор градостроители и планировщики этого города мыслят преимущественно категориями железобетона.

Однако Гарнье отлично разбирался также в постройках из металла; это видно на примере строительства скотного двора Лионской бойни пролетом 80 м. Здесь он применил несущую систему и пространственный образ большой Парижской галереи машин (1889 г.), заменив в соответствии с требованиями времени и назначением помещения трехшарнирные арки трехшарнирными рамами и уменьшив площадь остекления. То, что он считал необходимым поставить по фронтонам грандиозных стальных конструкций массивные ступенчатые стены с высокими сегментными окнами, представляет еще один пример консервативных тенденций в архитектуре, о которых мы уже говорили вначале.

После первой мировой войны, когда строительная деятельность вновь оживилась, строительство и проектирование зданий из металла отступило на задний план. Постоянно усиливавшаяся конкуренция между сталью и железобетоном оказала в то же время очень плодотворное влияние на развитие строительной техники и инженерной науки в целом.

Уже в 20-х годах металлостроители почувствовали необходимость в совершенствовании конструкций, чтобы для высоких зданий и больших пролетов использовать преимущество стали перед железобетоном. Уровень развития конструкций стального каркаса многоэтажных зданий сделал едва заметный шаг вперед по сравнению с уровнем, достигнутым в Америке около 1900 г. Прежде всего методы расчета стальных конструкций были еще сравнительно мало развиты, каждая балка перекрытия, прогон или стойка рассматривались как самостоятельный элемент и связи между ними принимались шарнирными — старые металлисты сами говорят о «методе кирпича», когда хотят охарактеризовать применявшиеся ими статические методы.

Применение железобетона еще раньше вынуждало учитывать монолитную природу этого материала, его пространственную взаимосвязь, влияние неразрезности и жесткости узлов и перейти от статики стержня к статике жестких рам. Переход от перекрытия из тавровых балок к ребристому перекрытию, применение перекрестно-армированных плит, безбалочных перекрытий, безраскосных ферм и многоэтажных рам — все это очередные этапы в освоении неразрезности железобетонных сооружений.

На примере характерного узла стального каркаса построенного в 1931 г. в Антверпене здания «Торренгебау» отчетливо видно, насколько трудно было металлистам подражать строителям, применявшим железобетон, имея в распоряжении тогдашние конструктивные средства: фасонки, соединительные уголки и заклепочные соединения. Из сравнения с соответствующими узлами стального каркаса, возведенного в 50-х годах близ Цюриха, будет ясно даже неспециалисту, какие усилия были необходимы, чтобы прийти к решению проблемы пространственных конструкций, какие огромные успехи были достигнуты с тех пор благодаря переходу от заклепочных соединений к соединениям на сварке и высокопрочных болтах.

Двадцатишестиэтажное здание «Торренгебау» было высочайшим зданием в Европе; это подтверждает, что развитие строительства из стальных конструкций в Бельгии и Франции не останавливалось и что Европа уже начала догонять США в строительстве высотных домов.

Среди важнейших прогрессивных решений с применением стали во Франции особо отмечены работы Ле Корбюзье, который обладал наиболее многосторонними творческими способностями; его целенаправленные идеи охватывали одинаково все области строительного искусства — функцию, конструкцию и форму. Он начал свою архитектурную карьеру в ателье Перре, которого всегда признавал своим учителем. С самого начала своей деятельности Корбюзье был приверженцем бетона и своими строениями из него превзошел работы учителя. Корбюзье органично выявил железобетонный каркас выразительными архитектурными средствами и в течение всей своей жизни неустанно открывал и развивал многообразные возможности бетона как строительного материала. Направление, которое приняла международная архитектура в последние 20 лет, без него немыслимо.

Однако Ле Корбюзье занимался также и стальными конструкциями и внес в этот вид строительства существенный вклад. В павильоне Швейцарии парижского университетского городка он осуществил в 1930—1932 гг. идею свайного основания — важную составную часть знаменитой программы из пяти пунктов, создав опоры, с помощью которых здание было поднято вверх, чтобы освободить земельную площадь. Это было комбинированное строительство с применением железобетона и стали. С тех пор такая комбинация очень часто повторялась, и в последние годы особенно широко снова применяется и преобразуется.

Нигде эта строительная идея не реализована так хорошо, как в этом здании; сильно вытянутое основание стоит на шести далеко расставленных железобетонных двойных колоннах, которые непосредственно опираются на шесть погруженных на 20-метровую глубину парных свай; они несут двойной нижний прогон, на котором расположена мощная плита. В данном строительстве это было необходимо, так как позволило в четырех верхних этажах показать стальной каркас, который четко просматривается на главном фасаде во всей своей подчеркнутой стройности — заполнение полностью из стекла с изысканно ритмичным поперечным делением. Такое решение явилось непосредственным предшественником стиля «стена-экран» (curtain wall).

В поселке Белый Двор в Штутгарте в 1927 г. Ле Корбюзье высоко поднял двухэтажный жилой дом из металла на стальные колонны, тем самым подчеркнув стальные конструкции. Построенный в 1930—1932 гг. в Женеве дом «Мезон Кларте» является еще более перспективным — он стал предпосылкой для создания жилого комплекса в Марселе, для которого Ле Корбюзье также первоначально запроектировал стальные конструкции. Впоследствии он выполнил его в грубом необработанном бетоне. На очень точном плане дома на 45 квартир, занимающих один или два этажа и размещенных вокруг двух лестничных клеток, создана привлекательная игра внутренних объемов. Корпус сооружения, вырастая из широкого нижнего этажа, в верхних этажах дважды сужается уступами. Вся эта сложная пространственная система включена в стальной сварной каркас из стандартных профилей, расположенный на строгой сетке колонн, которая придает главному фасаду, полностью состоящему из стекла и металла, основу ритмического строя, четкий порядок. Ритм достигался простыми средствами: выступающие, проходящие через весь фасад в каждом втором этаже балконы с изящными металлическими поручнями, чередование оконного и литого стекла, легкое смещение импостов, свободное размещение и чередование солнцезащитных жалюзи. Здесь действительно создается впечатление яркости, свежести, воплощенное в термине «кларте» (свет).

Занимаясь разработкой подробных эскизов по поручению промышленника Ваннера, сделавшего заказ на жилые дома с применением стальных конструкций, Ле Корбюзье создал проект маленького необычного сооружения, которое, однако, вошло в историю строительства из металла — жилого дома по улице Гильом в Париже. Этот дом был построен в 1929—1931 гг. П. Шарре, который до этого работал архитектором по интерьерам. Здесь ему пришлось строить дом полностью из стекла и металла, вплоть до лестничных ступеней, передвижных перегородок и встроенной мебели; здесь воплощена со спортивным азартом и изысканным вкусом идея «машины для жилья», которую Ле Корбюзье выдвигал в 1922 г. в своей книге «Строительное искусство будущего» («Vers une Architecture» — «Kommende Baukunst»).